Можно ли считать [œ̃] показателем сандхи (изменения в группе фонем на стыке сочетания морфем (в лингвистике))?
Ш. Балли, рассматривая показатели границы слов и морфем, обращается (наряду с другими факторами) к анализу [œ̃]. Балли отмечает, что «Конечный звук [œ̃] (-un) встречается лишь у очень немногих употребительных слов: brun, commun, défunt, emprunt, opportun, importun, parfum, tribun. Напротив, употребление артикля un и сложных с ним слов (chacun, aucun, quelqu’un) неограннчено. Отсюда следует, что практически они одни охватывают все рассматриваемые нами явления и, таким образом, отмечают начальную фонему семантемы…»
Правомерно ли, однако, считать, что в перечисленных случаях реализуется [œ̃]? Известно, что в фонологической системе современного французского языка отмечается целый ряд новых тенденции, одна из которых затрагивает противопоставление [œ̃ -ɛ̃]. Это противопоставление теряет свою различительную способность в связи с делабиализацией [œ̃], что ведет к идентичности реализации [œ̃] et [ɛ̃], то есть [œ̃] переходит в [ɛ̃]. Процесс ослабления противопоставления [œ̃ -ɛ̃] особенно значим в Париже. Характерно, что замена [œ̃] на [ɛ̃] отмечается уже в начале XIX в. в просторечии Парижа, о чем свидетельствует, например, Дегранж, указывая произношение [kɛlkzɛ̃] для quelques’uns. Об этом свидетельствует также Г. Бош в своей работе, посвященной описанию особенностей просторечия. Он пишет: « … un (nasal) se prononce toujours in en langage populaire. Ainsi «lundi» se prononce lindi»
Тенденция к замене [œ̃] гласным [ɛ̃], отмечаемая первоначально в Париже только в просторечии, постепенно проникает в разговорную речь представителей образованных слоев общества и становится столь значительной, что находит свое отражение в лингвистических анкетах, проведенных последовательно А. Мартине (1941 г.), Г. Деим (1962 г.), Р. Рейхштейн (1956 г.), Г. Вальтер (1971 г.).
При анкетировании А. Мартине задал информантам два вопроса: 1) одинаково ли они произносят слова brun-brin, alun-Alain; 2) и если различают их в произношении, то считают ли, что делают это сознательно. Данные, полученные А. Мартине при анкетировании произношения парижан, имеют следующие показатели: положительно ответили на первый вопрос 42% информантов, на второй — 60%.
Г. Деим в ходе проведения своей анкеты задала информантам вопрос об идентичности произношения brin-brun. Для Парижа она получила следующие данные: 71 % информантов ответили положительно на этот вопрос, то есть они произносят оба слова с [ɛ̃]. Сопоставление с данными анкеты А. Мартине показывает значительное возрастание процента замены [œ̃] на [ɛ̃].
Р. Рейхштейн проводила свою анкету среди девочек, учениц лицея, в возрасте, в среднем, 14 лет. Ее данные для Парижа: brin = brun в 82% случаев.
Наконец, данные анкеты Г. Вальтер (на материале 20 слов, типа: brun, humble, emprunt, un, lundi…) показали 42% реализации (этих слов) с [œ̃] и 58% реализаций с [ɛ̃]. Г. Вальтер подчеркивает, что большинство ответов ее 17 информантов приходится на реализацию [ɛ̃]; что касается реализации [œ̃], то она не превышала 5—8 ответов информантов (например, с [œ̃]: brun —5 ответов информантов из 17, emprunt — 8, un —7, lundi —8 и т.д. Следует принять во внимание, однако, что анкетирование проводилось на читаемом материале, а это влекло за собой влияние орфографии. Исключение составило слово humble ([œ̃]— 11, [ɛ̃]— 6), что, как считает Г. Вальтер, объясняется экспрессивностью этого слова, а также наличием буквы h, которая может «нацелить» на орфографическое произнесение слова. Кроме того, humble дано во фразе Venez manger des pâtes dans mon humble demeure — где носовому [œ̃]предшествует лабиализованный носовой [ɔ̃], что могло, в силу гармонизации, привести к произнесению лабиализованного [œ̃].
Многоплановый анализ, проведенный Г. Вальтер, позволяет ей придти к заключению о значительном возрастании тенденции к устранению [œ̃].
В лингвистической литературе ставится вопрос об истоках тенденции к устранению противопостаплення [œ̃ -ɛ̃]: является ли это следствием влияния просторечия (н частности, просторечия Парижа, где эта тенденция выражена особенно четко) или влиянием регионального произношения, или, наконец, следствием влияния двух этих факторов. А. Мартинс склонен полагать (ссылаясь при этом на работы фонетистов-классиков Ф. Мартинона и Ш. Брюно), что замена [œ̃] на [ɛ̃] является следствием влияния просторечия. Ж. Страка говорит как о влиянии просторечия, так и о влиянии регионального произношения. В самом деле, в ряде районов Франции (в Бургундии, Нормандии, Лотарингии), как показала, например, П. Симон, смешивается реализация [œ̃] с [ɛ̃]. Влияние этих районов на произношение Парижа исключить нельзя.